«Вестсайдская история», Энсел Элгорт (Тони) и Рейчел Зеглер (Мария) в версии Стивена Спилберга. ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО ПРЕСС-СЛУЖБОЙ
Все началось с двух человек, которые задумали взорвать американский шоу-бизнес изнутри. Артур Лоренс (на самом деле Левин) и Джером Роббинс (на самом деле Иеремия Рабинович), сценарист и хореограф, оба – евреи-коммунисты, за обоими «приглядывали» там, где нужно. Лоренс уже написал пьесу «Дом храбрости» (1945) про антисемитизм и сценарий «Веревки» (1948) для Альфреда Хичкока, где главные герои были гомосексуалистами – напомним, тогда в Голливуде даже одно это слово было под запретом. Кроме того, он был в черном списке за свои политические убеждения – как «комми» его даже выпроваживали на время в Европу.
Репутация Джерома Роббинса была столь же скандальна. Его не взяли в армию после того, как на вопрос военного врача, был ли у него гомосексуальный опыт, Роббинс ответил простодушно: «Да, вот буквально вчера». Получив отказ, он начал ставить балеты в гаражах и на пустырях, где молодые ребята на фоне ящиков и пожарных лестниц исполняли не классические па, но то, что десятилетия спустя назовут стритдансом. Между 1943-м и 1947-м Роббинс успел побыть коммунистом тоже: на партийные собрания он затаскивал всю знакомую балетную молодежь. Ну, вы можете себе представить, как на это реагировал балетный истеблишмент.
И вот эти двое придумали «Вестсайдскую…». Концепт принадлежал Роббинсу – он пришел к Лоренсу с предложением переписать «самую печальную» (и самую знаменитую) пьесу о любви, «Ромео и Джульетту». Но только так, чтобы главные герои жили в наши дни, – ведь главная проблема, ксенофобия и отсутствие коммуникации, осталась той же, что и во времена Шекспира. Новые Ромео и Джульетта должны были стать католиком и еврейкой. Но Роббинс решил, что это будет выглядеть слишком предвзято, к тому же более актуальной проблемой оказался наплыв в США иммигрантов из Латинской Америки. Так Ромео стал Тони, «белым» американцем итальянского происхождения, а Джульетта пуэрториканкой Марией. Место действия – квартал в Нью-Йорке, где действительно в то время были опасные трущобы, место сходок уличных банд, дало название будущему мюзиклу – «Вестсайдская история».
Джером Роббинс. ФОТО: LEGION-MEDIA
Роббинс хотел ставить «Вестсайдскую…» на сцене и композитором видел только Леонарда Бернстайна, еще одного молодого бунтаря того же самого происхождения, что и он, и с теми же самыми тайными «грехами». Бернстайн, в отличие от Роббинса, не любил лезть на рожон, но ему понравилась идея, а кроме того, у него на тот момент совсем не было денег и работы. Вот так, благодаря этой тройке, родился самый революционный мюзикл нашего времени.
Посмотрев «Вестсайдскую…» сейчас, вы, возможно, не поймете, в чем дело. Где тут, собственно, революция? Белые актеры, густо загримированные под пуэрториканцев, манерно поют и играют в любовь. Где тут реализм? Разве уличные банды танцуют синхронно на улицах, как в кордебалете? Все так, но нужно учитывать эпоху, в которую эта история была поставлена, а потом снята. Потому что еще никогда действие мюзикла не происходило на задворках, на пустырях и уличных площадках. Еще никогда героями мюзикла не были трудные подростки. И, кстати, еще никогда в мюзикле герои не умирали.
В СВОЕЙ «ВЕСТСАЙДСКОЙ...» СПИЛБЕРГ ОТКАЗАЛСЯ ОТ ЗВЕЗД, РЕШИВ, ЧТО В РОЛЯХ ТИНЕЙДЖЕРОВ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАНЯТЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОДРОСТКИ. ИСКЛЮЧЕНИЕ — ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ
«Вестсайдскую…» на Бродвее, а потом и в Лондоне ждал невероятный успех. Голливуд немедленно решил снимать свою версию – Джерому Роббинсу предложили хороший авторский выкуп. Но тот был упрям: «Вестсайдская…» будет снята в кино, только если он будет режиссером! Продюсерам пришлось согласиться, и о своем решении они очень скоро пожалели. Роббинс продвигал самые радикальные, самые невозможные для того времени идеи: он хотел, чтобы актеры на экране ругались матом, чтобы фильм снимали не в декорациях, а в «естественных» условиях. Центр Нью-Йорка превратился в большую съемочную площадку, и за порядком и организацией следили специально приглашенные члены настоящих уличных банд. Кстати, названия этих банд, заменивших в фильме кланы Монтекки и Капулетти, то есть «Акулы» и «Джеты», были вдохновлены реальными нью-йоркскими группировками «Спортсмены» (афроамериканцы) и «Джокеры» (ирландцы) – они делили в то время между собой Вестсайд.
На съемках «Вестсайдской истории». 1961 г. ФОТО: PICTURE ALLIANCE / TASS
Роббинс запретил актерам, играющим членов враждующих банд, встречаться и разговаривать друг с другом даже в перерыве на обед – и сейчас, когда подобный метод актерской «дрессуры» используют режиссеры вроде фон Триера, многим кажется это морально неприемлемым. Что же говорили тогда, 60 лет назад?
Роббинс ввел в сюжет первого в истории героя-трансгендера (девушка по имени Букашка, которая носит только мужскую одежду и вообще хочет быть «как мальчики»). Не исключено, что в первом варианте сценария были и герои-геи, но цензура не разрешила (как не разрешила реплики с явной сексуальной коннотацией, а также оскорбляющие представителей власти). Роббинс не облегчал жизнь и своим актерам: на площадке он был перфекционистом и тираном, делая нескончаемое количество дублей. В результате его, конечно, отстранили – за перерасход бюджета и затягивание съемок (и больше, кстати, не доверяли режиссуру фильма никогда).
Место Роббинса занял крепкий режиссер-ремесленник Роберт Уайз, знаменитый как раз тем, что у него на площадке всегда был полный порядок, и перерасход бюджета считался самым страшным грехом. Уайз подправил сценарий, сделав все, как нужно, – например, вернул съемки в павильон, убрал нецензурную брань и навел глянец на уже снятые сцены (условность он видел плюсом, а не минусом постановки, считая, что именно «условность помогла зрителям принять историю детей, танцующих на улице»). Но даже в таком виде «Вестсайдская история» смотрелась не просто как мюзикл, который, по словам критика Роджерта Эберта, «нравится всем», но и как мюзикл, который рассказывал о том, о чем еще никто никогда не решался рассказывать. Уличные банды, воюющие друг с другом, Америка – страна не только больших возможностей, но и грандиозного лицемерия, социальная, расовая и даже сексуальная сегрегация – все эти темы были затронуты в «Вестсайдской…». И, да, она получила десять «Оскаров» из одиннадцати номинаций, став настоящей сенсацией года, десятилетия и всей истории кино.
«Вестсайдская история». 2021 г. ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО ПРЕСС-СЛУЖБОЙ
Стивен Спилберг хотел переснять «Вестсайдскую…» всю свою сознательную жизнь. Просто потому, что это было первое его сильное впечатление в детстве, имеющее отношение к искусству. Да, он, сын классической пианистки, с младенчества окруженный пластинками с Чайковским, Шопеном и Листом, однажды нашел пластинку с саундтреком «Вестсайдской…» и влюбился навсегда. «Я пытался это петь. Я пытался набирать ноты на фортепиано. Я научился щелкать пальцами и пытался даже танцевать, как Тони, на фоне брандмауэра. Для меня это было идеальное произведение обо всем – но прежде всего о том, как разрушаются мечты при столкновении с реальностью». Кстати, до Спилберга к мюзиклу «подбиралась» диснеевская студия (были идеи насчет мультфильма о враждебных бандах пуэрториканских черных и италоамериканских белых котов). В 1990-е Голливуд думал доверить съемки ремейка Бернардо Бертолуччи. Но пару десятилетий спустя Спилберг перехватил инициативу.
Новая «Вестсайдская…» – это почти классическая «Вестсайдская…», но не совсем. Место и время действия остались прежними – все еще Нью Йорк и все еще конец 1950-х. По мнению автора сценария Тони Кушнера, делавшего со Спилбергом «Мюнхен» и «Линкольна», за прошедшие 60 лет мало что изменилось. «Конечно, бытовые аспекты сейчас не те же, что в 1957-м или 1958-м, но в целом Нью-Йорк остался тем же Нью Йорком, местом выживания для иммигрантов и местных. Да и уличные банды по-прежнему контролируют город, хотя называются они теперь не “Акулы” и “Джеты”, а как-то иначе».
Спилберг уже мог нанять актеров-латиноамериканцев, поэтому пуэрториканцев у него играют действительно пуэрториканцы или актеры с пуэрториканскими корнями. Кроме того, он отказался от звезд, решив, что в ролях тинейджеров у него должны быть заняты действительно подростки (а ведь на роль Марии, по слухам, пробовались Эмма Стоун и Дженнифер Лоуренс). Только Тони играет актер, которого вы видели раньше, – это Энсел Элгорт («Малыш на драйве»), его взяли за особую музыкальность и харизму.
А еще Спилберг пригласил на одну из ролей 89-летнюю Риту Моренo, которая 60 лет назад играла Аниту, подругу главной героини (и получила за эту роль «Оскар»). Рита – живое свидетельство, что «Вестсайдская…» переходит от одного поколения к другому, почти не меняясь. Потому что так уж устроены люди, «Ромео и Джульетта» – сюжет на все времена, понятный на любом языке, в любой точке мира, да хотя бы и в России. Как говорили в отличном советском фильме, снятом по тому же шекспировскому сюжету: «У нас тут у самих такая “Вестсайдская…”, что вам и не снилось».
О самых интересных выставках, концертах, аукционах и других значимых событиях из мира искусства и спорта читайте в MY WAY.
