Сергей Шутов. «Гагарин». 2018 г. ФОТО: ИЗ АРХИВА ВАЛЕРИИ ГАЛЛАЙ
Кто первый?
Истории, связанные с первым полетом и выбором первого космонавта, почти сразу же обросли многочисленными мифами. К примеру, будто Хрущев, выбирая между Гагариным и Титовым, считал, что не может стать символом страны человек с именем сомнительного героя «Пиковой дамы». Говорили и другое: будто Никите Сергеевичу по фото понравились оба парня, и тогда засела специальная комиссия – выбирать, взвешивая все за и против. Гагарин – со Смоленщины, Титов – с Алтая. Гагарин – из крестьян, Титов – из служащих. У Юрия – две дочери, у Германа – во время подготовки к полету от врожденного порока сердца погиб семимесячный сын. Титов весит чуть меньше, чем Гагарин, и т.д., и т.п. Еще говорили, что многие члены Госкомиссии были за Титова, но Королев настоял на кандидатуре Гагарина.
Марк Галлай (1914–1998). В 1960–1661 гг. был инструктором авангардной «шестерки» космонавтов во время их предполетной подготовки на тренажере космического корабля «Восток-3А». Автор документальных книг об авиации. ФОТО: ИЗ АРХИВА ВАЛЕРИИ ГАЛЛАЙ
В своем рассказе «Кто сказал: «Первый – Гагарин?» Марк Галлай вспоминает: «Выбор шестерки для полетов на шести космических кораблях типа «Восток» был фактически предопределен тем, что, исходя из размеров кабины и грузоподъемности корабля, космонавт должен был быть не более чем 167 см ростом и 65 кг весом… Но когда и как все таки определили первого? Ответов на этот вопрос молва преподносила немало. От более или менее правдоподобных («Он с первого взгляда понравился Королеву») до совершенно фантастических («Накануне старта положили спать трех кандидатов в космонавты, и у кого наутро оказался самый ровный пульс, тот и полетел»). Конечно, участники подготовки первых космонавтов, присматриваясь к ним, не могли, хотя бы для себя, не заниматься их «ранжированием». Обменивались суждениями на сей счет. Мне, например, очень импонировал своей интеллигентностью Титов. Но все это было на уровне приватных разговоров. Официального мнения до поры до времени сформулировано не было.
«В любом авиационном полку можно было набрать двадцать таких летчиков», — писал Галлай. Они были равны по физическим данным, опыту и знаниям. Но в 1961-м выбор пал именно на Гагарина»
Передо мной лежит «Акт о результатах экзаменов, проведенных с космонавтами-слушателями Центра подготовки космонавтов ВВС», датированный 18 января 1961 года и утвержденный Главнокомандующим Военно-воздушными силами страны Главным маршалом авиации К. А. Вершининым неделю спустя. …Экзамены прошли гладко. Наши слушатели уверенно действовали в макете, как в нормальном полете, так и при возникновении возможных отказов техники, хорошо отвечали на вопросы об устройстве корабля, динамике космического полета, основах авиационной и космической (тогда едва зарождавшейся) медицины. Всем были выставлены оценки «отлично»… Но был в акте еще один пункт, который процитирую полностью: «Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очередность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полету: 1. Ст. лейтенант Гагарин Ю. А. 2. Ст. лейтенант Титов Г. С. 3. Ст. лейтенант Нелюбов Г. Г. 4. Капитан Николаев А. Г. 5. Капитан Быковский В. Ф. 6. Капитан Попович П. Р.» …
Перечень отряда слушателей-космонавтов, который М. Галлай сделал на первом занятии 27 ноября 1960 г. А позднее подписал очередность полетов. ФОТО: ИЗ АРХИВА ВАЛЕРИИ ГАЛЛАЙ
С точки зрения требований чисто профессиональных для первого полета, в сущности, годился любой из «шестерки»… И все же вскоре я убедился, что выбор именно Гагарина был, что называется, «в десятку». Я имею в виду даже не полет как таковой, а последующую послеполетную деятельность и поведение Гагарина, не сломавшегося, даже не прогнувшегося под тяжестью свалившейся на него – вчерашнего старшего лейтенанта из провинциального авиа гарнизона – всемирной славы. Он привлекал сердца людей своей доброжелательной улыбчивостью, скромностью, контактностью, всем своим очень «народным» обликом, даже склонностью иногда немного поиграть в этакого простачка (хотя в действительности был никакой не простачок, а от природы умный мужик, впитывающий в себя все, как губка). Если говорить о пропагандистском эффекте первого полета человека в космос, то личность Гагарина способствовала этому, как никакая другая. Именно такого космического первопроходца нужно было предъявить человечеству.
Но первую официальную на сей счет рекомендацию выдала в морозный январский день 1961 года наша комиссия…»
Встреча в ЛИИ с космонавтом Алексеем Леоновым после его полета. 1965 г. ФОТО: ИЗ АРХИВА ВАЛЕРИИ ГАЛЛАЙ
Поехали!
А это фрагмент из книги Марка Галлая «С человеком на борту», где он пишет о себе в третьем лице, как об инструкторе: «Каждое утро очередной космонавт подходил к тренажеру, снимал ботинки и садился, точнее, почти ложился в свое кресло. Инструктор в первые дни помогал ему проверить правильность предстартовых положений всех ручек, кнопок и тумблеров, потом переходил в соседнюю комнату, садился за свой инструкторский пульт, надевал наушники с ларингофонами и связывался «по радио» – как бы с пункта управления полетом – с обучаемым:
– Дайте показания приборов, положение органов управления.
Космонавт последовательно – слева направо по кабине – перечислял показания приборов и положения всех ручек и тумблеров.
– К полету готовы?
– Готов!
– Ну тогда давай, поехали».
Именно Марк Галлай заменил высокопарное уставное «Экипаж, взлетаю» на домашнее «Поехали» и повторял это каждый раз на занятиях на тренажерах с космонавтами-слушателями (так их тогда называли). Так простое дружеское напутствие вошло в историю. Кстати, в любимом произведении Галлая «Крошка Доррит» такую же реплику подавал попугай, когда кошка тянула его из клетки… Получается, великий английский писатель Чарльз Диккенс тоже косвенно причастен к знаменитому космическому «слогану».
Зоя Сокол. «Выпускники 1-го военно-авиационного училища им. К. Е. Ворошилова. 1959 год». 2012 г. ФОТО: ИЗ АРХИВА ВАЛЕРИИ ГАЛЛАЙ
Секретный код
Еще одна история связана с тем, что полет первого космического корабля с человеком на борту – «Восток-1» – проходил в полностью автоматическом режиме. Ведь стопроцентного понимания того, что именно произойдет с пилотом в условиях невесомости, ни у кого не было. Были даже попытки измерить способность человека осмысленно действовать в космосе. Опасались главным образом того, что пилот начнет хвататься за ручное управление при исправно действующем автомате. Было придумано контрольное устройство с шестью кнопками, и космонавту нужно было в определенной последовательности нажать на три из них. Вот что вспоминал Марк Галлай:
«Никогда не забуду, что в полете Гагарина эта цифра была – 125. «А откуда он узнает это число?» – «Сообщим ему по радио…» Но мы-то понимали, что вероятность того, что будет какое-то непрохождение радиоволн, плохая слышимость, несравненно больше, чем отказ психики пилота… И когда готовили полет уже на космодроме, эту цифру – 125 – я Гагарину сказал. Нарушил в общем-то не военную, но служебную тайну.
После полета, когда Гагарин благополучно приземлился, я признался ведущему конструктору космического корабля Олегу Генриховичу Ивановскому, который последним сажал в корабль Гагарина и закрывал за ним люк: «Знаешь, Олежка, а ведь я эту цифру – 125 – Юре сказал». Он на меня посмотрел так, немножко дурным взглядом, и сказал: «Я тоже».
О самых интересных исторических событиях читайте в MY WAY.
