ФОТО: PPL Photo Agency
Офисы Красных Холмов, башня «Свиссотеля», светящийся хрустальный Дом музыки, «Кофемания», новые фасады и новая плитка – один из современных бизнес-кварталов столицы. Но стоит свернуть во двор дома 77 по Садовнической, и попадаешь в совсем другую реальность. Посреди двора – сложносочиненная конструкция из нескольких небольших зданий, в центре которой часовня во имя Николы Угодника, покровителя моряков. На каждом сантиметре – мраморные и бронзовые доски и памятники в честь великих путешественников, полководцев, первооткрывателей – от Ермака до адмирала Ушакова, от Миклухо-Маклая до Чкалова. Плюс вереница больших и маленьких якорей, штурвалы, инсталлированные в стены иллюминаторы, даже фрагмент корпуса крейсера «Варяг». Эта необычная архитектурная группа – доммузей и экспедиционный штаб Федора Конюхова. Здесь знаменитый путешественник принимает посетителей (до сорока человек в день, от инвалидов-парапутешественников до бизнесменов), отправляет службы (с 2010 года он православный священник), пишет картины и книги (наш герой – академик Российской академии художеств и член Союза писателей России).
Внутри все не менее своеобразно, чем снаружи – особенно впечатляет келья Федора Конюхова, точнее таблички в память о жестоко убитых в революцию и 1930-е годы священниках рода Конюховых (кого-то расстреляли, кого-то обливали водой на морозе). Поднимаюсь по лестнице в основном здании. В просторной мастерской работает скульптор, за большим деревянным столом сидит сам хозяин – у него деловые переговоры, заходят и выходят какие-то люди – чувствуется, дом живет своей обычной жизнью. Отец Федор кладет мне руку на голову. Еще пара минут – и мы начинаем интервью в его маленьком кабинете, под завязку набитом всякой всячиной: на полках иконы и фотографии, собрания Ключевского и Жюль Верна, словари и технические справочники. Речь у Федора Конюхова тоже весьма своеобразная, диалектная, со «сказовыми» интонациями. Добавьте облик священника в рясе, сыплющего техническими терминами, точными датами и географическими названиями, и перед вами – в высшей степени необычный человек. Собственно, он такой и есть – на счету Федора Конюхова шесть кругосветных путешествий, в том числе на воздушном шаре и на весельной лодке, два восхождения на Эверест, четыре экспедиции на Северный полюс – и все это только верхушка «айсберга».
ФОТО: Николай Понаморев
Федор Филиппович, пишут, что вы снова собираетесь в кругосветку. Каким образом будете огибать планету на этот раз?
Буду лететь на самолете, оборудованном солнечными батареями российского производства, – мы его строим в Германии. Шесть стран участвует в проекте. Полечу один, без посадки – за неделю 35 000 км.
Это будет какой-то особенный самолет?
Мы хотим его делать как планер. Он будет работать на солнечных батареях – достаточно наклеить их на крылья. Если бы было солнце, я бы летел бесконечно. Но как лететь ночью! Значит, нужны аккумуляторы. А они слишком большие и тяжелые и емкость имеют малую. Мы отстали в хранении электроэнергии. Понимаете?
И как вы решаете эту проблему?
Днем я буду лететь за счет солнечных батарей – 12 часов. Еще шесть часов смогу пролететь на аккумуляторах. А остальные шесть буду планировать. Высота полета будет 15 000 м. Там ветер большой – 360 км/ч, и еще электродвигатель дает 120–140 км/ч. Ночью я буду медленно спускаться, планировать, к утру достигну высоты в районе 8000 м. Встанет солнце, батареи начнут заряжаются, и я опять поднимусь до 15 000 м. Мне бы желательно ниже 8000–10 000 м не спускаться, потому что там могут быть тучи. Если зайду в тучи, то получу обледенение, потому что они влажные. Вот как на Эвересте: когда туда поднимаешься, берешь куртку из гагачьего пуха. Потому что там воздух морозный, но сухой. А когда идешь к Северному полюсу, надеваешь куртку на синтепоне, потому что там влажно, а синтепон не берет влагу. Да, пух лучше, мягче, и теплее, и экологичнее, но на Северном полюсе он намокнет и смерзнется.
Для вас принципиально, чтобы это был экологический транспорт?
Конечно. Я делаю только экологические путешествия. На Северный полюс ходил на лыжах, на собачьих упряжках. Через всю нашу страну проехал на велосипеде с американцами еще в 1989 году – от Находки до Ленинграда. На яхте ходил вокруг света – там есть мотор, но ты его не используешь, потому что под парусами ты быстрее идешь, чем под мотором. И потом – это сколько же надо топлива взять! А почему на яхте всегда есть двигатель – потому что по правилам, которые писались еще в XIX веке, парусным судам должны уступать паровые суда. Парусник же не может резко изменить курс – пока он развернет или уберет паруса, уже врежется. И эти правила остались. Когда я в океане иду под парусами и идет гигантский контейнеровоз или пассажирское судно, я по рации сообщаю: «Be careful, sailing boat!» И этот контейнеровоз – он в длину 300 м, а яхта 20 – должен уступить мне дорогу. Но в порту закон для всех одинаков – заходить только под двигателем.
ФОТО: PPL Photo Agency. На макси-яхте «Алые паруса» Федор Конюхов в 2004–2005 гг. совершил одиночное кругосветное плавание
Это будет ваше первое путешествие на самолете?
Да. Я сейчас учусь в Белоруссии на пилота малой авиации. Уже прошел 160 часов теории. Сейчас прохожу тренажер-симулятор. Потом 41 час надо налетать вживую. Потом снова тренажер. Потом надо налетать 20 часов ночных и 20 часов по приборам. Помните, Экзюпери писал, когда летел над Средиземным морем, что звезды отражаются в море. А он же низко летал – от 300 м до 1 км. И когда звезды отражаются в воде, то возникает дезориентация, ты не понимаешь, где верх, где низ. Я штурман по образованию, учился в Одесской мореходке. Нас учили – не стоит доверять ощущениям, доверяй приборам. Так вот когда по приборам летишь – только на них надо смотреть. Мне это правило очень помогло в кругосветном полете на воздушном шаре. Потому что в темноте, когда не виден горизонт, человека всегда тянет в одну сторону.
Понятно. Значит, перед путешествием надо как следует выучить матчаст.
Да. Но не только это. Человек должен быть материально обеспечен, подготовлен физически, готов духовно, морально – все это должно быть в комплексе. Конечно, я уже не в той физической форме, мне 66 лет, но силы в себе еще чувствую.
ФОТО: Максим Шакиров. Восхождение на Эверест, 2012 г.
В одной из книг вы написали: «Бессмысленный риск экстремального спорта – грех. Потому что нельзя подвергать свою жизнь опасности просто так, из удовольствия. Это сродни самоубийству». Вы не считаете ваши путешествия бессмысленным риском?
Нет, не считаю, конечно. Вот сейчас XXI век, а на самолете летишь весь скрюченный, такие маленькие кресла – не откинешься. А все из-за экономии. Почему мы доказываем, что летать надо на солнечных батареях? Потому что турбины очень дорогие. А сколько они кислорода съедают! Один гигантский самолет взлетит и съест столько кислорода, сколько двигатели пол-Москвы. Сейчас эти самолеты летают со скоростью 800 км/ч. А мы рассчитываем, что на солнечных батареях сможем лететь 400–500 км/ч – да, это медленнее, но мы не сжигаем топливо. Вот увидите – рано или поздно мы перейдем на солнечные батареи, возобновляемую энергию. Можно будет лететь бесшумно, с комфортом и на дальние расстояния.
Но это же еще не все ваши планы. Пишут, что вы хотите погрузиться в Марианскую впадину. Здесь тоже есть сверхзадача?
Это моя давняя сверхзадача. Смотрите, еще никто ни одной пробы грунта не достал из Марианской впадины, не погрузился на 11 025 м. Совесть есть? Нету совести. У каждой цивилизованной страны есть грунт с Луны. Потому что американцы взяли и всем раздали, и в нашей стране есть грунт с Луны. А из Марианской впадины нет. Там две тектонические плиты сходятся. И вот надо взять пробы оттуда – представляете, миллиарды лет при таком давлении! За всю историю человечества было два погружения в Марианскую впадину. Первое в 1960-м, за год до полета Юрия Гагарина – швейцарец и американец погрузились на батискафе «Триест» и сели на плато на глубине 10 800 м. Но трещина идет еще глубже на 200 м, и они туда не вошли. В 2012 году кинорежиссер Джеймс Кэмерон в одиночку тоже погрузился на это плато. XXI век, а мы даже не знаем нашего дна.
Как вы думаете, почему?
Знаете, в 1960-х годах бюджет всего Советского Союза был равен сегодняшнему бюджету Москвы. Дорог не было, машин не было, миллионеров не было, ходили в фуфайках, магазины были пустые, а люди летали в космос – потому что любопытство было, любознательность. А сейчас все это прошло. Говорят – денег нет. Но это самое легкое объяснение. Разве в 1960-е деньги были? Дело не в них. Деньги были, есть и будут. Надо уметь их направить. Вот Марианская впадина! Для меня страшно, что я уйду из этого мира, не побывав в ней. Я сейчас еще и в стратосферу полечу на воздушном шаре, на высоту 25 000 м.
ФОТО: Оскар Конюхов. Перед тренировочным полетом на газонаполненных шарах в Германии. 2016 г.
Еще один невероятный проект?
Я с детства мечтал быть космонавтом, мне было 10 лет, когда Юрий Гагарин полетел. Но не случилось. А сейчас хочу увидеть, как Земля изгибается. Молодежи завидую – вот мой младший сын Коля хочет быть космонавтом и высадиться на Марс. Говорят, уже в 2029 году будет полет. Вот, смотрите, я дважды был на самой высокой вершине – на Эвересте, 8848 м. А на Марсе есть гора Олимп, 21 200 м. Стены ровные, отвесные, по 8000 м. Это самая высокая гора в Солнечной системе. И я завидую тем, кто туда полетит и будет подниматься на эти стены.
Понятно, что у каждой вашей экспедиции есть какие-то научные и практические задачи. Но что движет лично вами?
Ну смотрите, я полечу в стратосферу и осуществлю свою детскую мечту – увидеть, как изгибается горизонт, увидеть черное небо, космос. Я даже встречался с Валентиной Владимировной Терешковой и спросил ее, увижу ли это. И она сказала: «Да, Федя, Земля уже начнет изгибаться». Но никто меня только ради этого в стратосферу не пошлет. Конечно, я собираюсь поставить спортивный рекорд. Индиец поднялся на 21 000 м, а я хочу на 25 000. Вообще-то, расчетный предел для теплового аэростата 30 000 м – но я хочу что-то оставить тем, кто пойдет за мной. Я серьезно: когда японский путешественник Уэмура первым достиг Северного полюса в одиночку, я подумал, что Уэмура все сделает, и мне ничего не останется. Но он погиб в 1984 году и оставил мне больше, чем надо. Помимо спортивного рекорда, у меня есть и другие задачи. Ученые сделали такие приборы, с помощью которых нужно будет вызвать несколько вспышек молний. Над нашей Землей все время разрушается озоновый слой. Он разрушался и миллионы лет назад – за счет климата, вулканов. И его всегда «лечили» молнии. Но мы стали так много озона разрушать, что молнии уже не справляются. И ученые придумали, что нужно запустить спутники и за счет солнечных батарей искусственно эти молнии создавать. В лаборатории все прошло успешно. Теперь, когда я поднимусь в стратосферу, проведу испытания там.
Вы хотите в стратосферу полететь, в Марианскую впадину опуститься. Неужели вам не страшно?
Страшно. Но есть любопытство, любознательность, романтика. Все это пересиливает страх.
