Кирилл Белевич с актрисой Светланой Ивановой (жена главного героя). Фото: Света Маликова
По сюжету фильма, который снял Кирилл Белевич, весной 1985 года офицер ГРУ, разведчик Юрий Никитин проникает в пакистанскую крепость Бадабер вблизи от афганской границы. Он должен собрать доказательства того, что в крепости действует центр подготовки моджахедов под руководством ЦРУ. Выполняя задание, Никитин неожиданно видит в Бадабере советских военнопленных и среди них своего друга Михаила, сына генерала Колесова, и решает остаться и спасти ребят. Им удается захватить и два дня удерживать крепость, которую, не дождавшись подмоги, они в итоге взрывают…
Ваш фильм был показан на Первом канале в прайм-тайм. Наверняка вы уже получили массу отзывов. Что говорят зрители, что говорят сами «афганцы»?
Отзывы «афганцев» неоднозначные – потому что они прошли эту войну. У каждого из них она своя. Если кино совпадает с тем, где человек был, как он жил, чем он жил, – оно ему нравится. Если не совпадает – он видит его совершенно иначе. Но у нас и не было такой задачи – сделать так, чтобы всем «афганцам» понравилось. Кино больше рассчитано на молодых ребят, которые не знают, что такое Афганская война, – хотя в принципе она была совсем недавно.
Рабочий момент съемок «Крепости Бадабер». Фото: Света Маликова
Вы не успели на эту войну, но, наверное, помните это время?
Конечно. Наши старшеклассники там были. Когда они возвращались из Афганистана, мы гордились ими и думали, что обязательно туда попадем, – так мы были воспитаны.
Что именно не устраивает «афганцев»? У вас же были консультанты?
Конечно. У нас было двое консультантов: Вадим Ферсович, офицер ГРУ, и Искандер Галиев, кинорежиссер, ветеран-«афганец» (автор идеи фильма «9 рота». – Прим. ред.). Но надо понимать, что есть правда жизни, а есть правда художественного кино. Самое сложное – и Вадим и Искандер это поняли – соединить правду жизни и кинодраматургию. Драматургия всегда должна быть на первом месте, потому что если будет иначе, зритель просто потеряет интерес и переключит кнопку. Кино может быть досконально точным, пунктуальным, все факты могут быть воссозданы по крупицам – но смотреть это будет неинтересно. Вот, например, фильм «Движение вверх» спортсмены не приняли, родственники не приняли – это нормально, это их жизнь. Зато смотрите, как все рванули в баскетбол играть, какое чувство гордости появилось за свой спорт, за свою страну. Разве это плохо?
Это прекрасно. Так что говорят зрители о вашем фильме?
Как ни странно, много хорошего говорят женщины, хотя кино совсем не женское.
Видимо, из-за главного героя? Он у вас такой харизматичный, этакий советский Джеймс Бонд. Умен, изобретателен, быстро соображает, быстро действует, проходит сквозь стены.
Актер Сергей Марин – это наша находка. Мы долго искали героя, и он возник в самый последний момент. Когда мы разговаривали с генералами и офицерами ГРУ, они сказали, что было только четыре человека, которые могли такое провернуть – выйти на задание, пересечь границу, там существовать. Какое нужно было самообладание, какое знание языка, да и все остальное!
Кирилл Белевич. Фото: Евгений Белов
То есть такой человек, как главный герой Никитин, мог реально существовать? А насколько вообще эта киноистория о восстании в Бадабере соответствует реальности?
События воссоздавались по обрывкам данных офицеров ГРУ, по интервью тех, кто охранял лагерь, тех, кто находился рядом с лагерем. Из военнопленных не выжил никто – на месте взорванной крепости образовалась воронка радиусом 80 м. Это нельзя было скрыть – все спутники это зарегистрировали. Но подробности, детали засекречены и со стороны Пакистана, и со стороны Советского Союза и России. Есть некая информация, что за день до этого взрыва в лагере был офицер-разведчик – мы взяли его как прообраз нашего Юрия Никитина. Но правдива эта информация или нет – никто не знает.
Почему пленные вдруг поднялись на восстание? Что за искра их зажгла?
Мы можем только гадать. Когда человек много лет сидит в яме, – ему запрещают говорить на русском языке, вместо русского имени присваивают мусульманское, истязают за малейшую провинность, обращаются, как с животным, – он теряет веру в себя. Задача нашего героя была в том, чтобы объединить военнопленных, поднять их дух, вернуть веру в себя, в то, что вместе они – сила. Поэтому он и устраивает футбольный матч с моджахедами. Жестокий матч и забитый гол сплотили ребят и дали им надежду. Да, они погибают. Но погибают не рабами, а победителями. Был ли такой матч в реальности? Опять же, по обрывкам воспоминаний с той стороны, вроде был. Но никто не может точно утверждать.
Никитин убеждает пленных, что на помощь придет спецназ. Но этого не происходит. Сейчас много говорится о том, что в советское время не щадили человеческие жизни. Получается, наших ребят просто бросили там, в Бадабере?
Это все наши домыслы. Может, и не щадили – война есть война. Мы вот с вами сидим в тепле и пьем кофе, нам легко рассуждать – «их бросили». Во-первых, были подняты все, и многие готовы были туда рвануть – и вертолеты, и наш спецназ, и простые солдаты, которые узнали об этом. Кстати, наш консультант в это время работал в Афганистане и пакистанские сообщения по поводу боя самолично слышал. Но Бадабер – это территория Пакистана. Просто представьте – вот вы сидите в кабинете и даете команду войти в независимое государство, обладающее ядерным оружием… Это в принципе было невозможно. Но тайная операция, наверное, могла быть. Мы же ничего не знаем. Самолет президента Пакистана Зия-уль-Хака потом потерпел катастрофу чуть ли не в районе Бадабера, и обвиняли в ней наши спецслужбы.
В фильме среди военнопленных есть и предатель, который в итоге умирает как герой. Довольно неожиданный ход. Вы решили дать ему право на покаяние?
Ну, мы вообще старались делать неплоских персонажей. Если вы обратили внимание, там далеко не все хотели принимать участие в восстании. Но в конце концов все присоединились.
Если честно, не знаю, как бы я повела себя в такой ситуации.
Я тоже. Когда меня спрашивают: «А вы бы как?», не знаю, что ответить, даже представить не могу. На войне перед человеком неизбежно встают вопросы жизни и смерти, жестокости, выживания, самопожертвования. И он вынужден делать свой выбор.
С Микаэлом Джанибекяном (ополченец Хафиз) и Сергеем Мариным (разведчик Юрий Никитин). Фото: Света Маликова
Примечательно, что и противников вы не показываете идиотами.
Противники никогда не идиоты. Если у героя слабый противник, ты принижаешь самого героя. Я вообще всегда стараюсь брать на роли иностранцев иностранных артистов. У меня немцев играют немцы, поляков – поляки. У них своя правда, и это видно. Наши артисты, как только надевают немецкую форму, сразу же начинают играть злодеев. Ну не могут они их оправдать.
Кстати, об артистах. В вашем фильме много «нерастиражированных» лиц.
Да, это было принципиальное решение. Хотелось, чтобы зритель проживал с героями их жизни, переживал за них, любил или ненавидел.
Одного из пленных играет ваш сын Кирилл. Ваш младший сын Добрыня тоже уже засветился в кино. Думаете, пойдут в актеры?
Не знаю. Актерская профессия такая зависимая. Для мужчины это очень сложно.
Вы ведь сами по первому образованию артист? И родители ваши актеры?
Да, мои родители (Никита Астахов и Татьяна Белевич, основатели Русского духовного театра «Глас». – Прим. ред.) окончили Высшее театральное училище имени Щепкина, которое потом окончил и я. Выпустился в 1992-м, несколько сезонов отработал в Театре Советской армии. Помните те замечательные годы? Все торговали, театры были пустые, народу на сцене было больше, чем в зале.
И вы решили пойти в кинорежиссеры?
У меня появилась возможность поступить на Высшие режиссерские курсы, к Николаю Петровичу Бурляеву. Он собрал очень хороших педагогов. У нас преподавал Роман Северьянович Цурцумия – просто гений. Он учил нас и режиссуре, и операторскому мастерству, преподавал нам историю стиля – он придумал этот предмет, объединил историю костюма, историю мебели, историю архитектуры, живописи, рассказывал нам про трансформацию света, композицию, обратную перспективу… Потом мне посчастливилось стажироваться у Кшиштофа Занусси. Это уникальный человек. По-моему, он говорит на шести языках. У него дома происходили потрясающие беседы, там можно было встретить интересных людей, актеров, режиссеров, католических и православных священников. Тогда, в 1990-е, у нас в основном снимались клипы, ролики, на площадке пили, курили, царила этакая «богемная тусовка» – с матом, криком. А на площадке у Занусси было тихо, спокойно, и все по делу. Когда ты это видишь, то все немного смещается в голове.
Перестаете ругаться на площадке?
Стараемся. Но киношникам это тяжеловато.
Вы сняли более десятка картин и сериалов – в основном про войну. Видимо, сейчас выделяют деньги на патриотическое кино?
Серьезно? Где? Дайте этот адрес! Кто дает? Фонд кино? Телеканалы? Инвесторы? Спонсоры? Это все сплошные разговоры. Я вам приведу пример. Моя предыдущая картина – «Семь пар нечистых». Казалось бы, патриотическое кино. Военное, художественное, по Вениамину Каверину. Мы отсняли 25 съемочных дней, и все… денег нет.
И все-таки – почему именно война?
Потому что предлагают более интересные сценарии. Хотя, признаюсь, я уже немного подустал от военной темы. Мечтаю снять музыкальную картину.
А про что будет ваш следующий фильм?
Не поверите! Про Великую Отечественную войну – точнее про фронтовую театральную бригаду.
Интервью с бизнесменами, артистами, путешественниками и другими известными личностями вы можете найти в My Way.
