Экипаж Михаила Опенгейма на ралли L.U.C. Chopard. 2012 г. ФОТО: ГАЛЕРЕЯ ARTSTORY
Как получилось, что вы полюбили ретро-автомобили и стали участвовать в ралли?
Сначала я случайно познакомился со старыми машинами – до этого мне и в голову не приходило, что ретро-автомобили – это такая тема. Однажды мы с трехлетним сыном гуляли вдоль Москвы-реки. Проходила водная «Формула-1», и я встретил там знакомого, который стоял возле каких-то странных авто 1950–1960-х годов: кадиллаки, мерседесы и другие. Как оказалось, его пригласили продемонстрировать состоятельным клиентам, что такое старые машины, ретро-автомобили. Он предложил нам прокатиться. Мы с удовольствием сели на заднее сиденье Bentley 1962 года и поехали – медленно, с дымком...
Наверное, народ очень удивлялся?
Ну, все вокруг этих машин ходили. Они же очень красивые. Для меня ретро-автомобили – это шедевры дизайнерского искусства. После этого случая я решил, что надо бы поинтересоваться – может, есть машины, куда можно посадить всю семью и с открытой крышей в воскресенье покататься по Москве. Стал наводить справки, поехал в одну компанию, в другую. Где-то через год купил трехсотый Mercedes Roadster – очень красивая машина, моя любимая. На ней я впервые поучаствовал в ралли. Что это такое, я не знал, но меня пригласили, сказали, что еще нужен штурман (ко-пилот) и что он должен хорошо считать. У меня нашелся такой знакомый. Правда он житель Берлина, а надо было более-менее ориентироваться в Москве. Потому что, выезжая на старте, ты не знаешь, где будет финиш. Есть некая дорожная книга, по которой нужно ехать позиция за позицией – в такую-то минуту быть в такой-то точке. Сходу мы заняли «тридцать-какое-то» место, с тремя часами штрафа – это очень много. И тогда я начал интересоваться, как научиться ездить хорошо. Оказалось, есть преподаватели, которые готовят штурманов, пилотов и т.д.
То есть ретро-автомобили – целая индустрия?
Михаил Опенгейм со штурманом Кириллом Евстафьевым на ралли «Mille Miglia». 2017 г. ФОТО: ГАЛЕРЕЯ ARTSTORY
Ретро-автомобили – это, скорее направление сервиса. Мы немного позанимались, но товарищ уехал к себе в Берлин. В итоге я пригласил своего сотрудника. Мы хорошо подготовились и выиграли трехдневную гонку – буквально после пары месяцев занятий. Наши более опытные соперники не поверили, что все чисто, и долгое время пытались мне приписывать, что я чуть ли не подкупаю судей. Пытались мою машину смотреть – но мне скрывать нечего было.
На ретро-автомобили не ставятся видеорегистраторы?
Естественно, на ретро-автомобили не ставят никаких регистраторов. На таких машинах стараются даже фары включать пореже, чтобы не сажать аккумулятор. Перед стартом проводится специальная техническая проверка – люди же могут, например, поставить современный мотор, а это нечестно. Чем старше машина, тем сложнее ею управлять. Поэтому есть некий поправочный коэффициент, зависящий от года выпуска, – он уравнивает шансы на победу. В первый сезон у нас было пять соревнований. Два мы провалили, а три успешно прошли.
Это было в Москве?
И в Москве, и в Питере. Потом оказалось, что есть соревнования на скорость, а не только на точность. И для них нужны другие машины – я купил Mini 1960-х годов, диапазон ралли расширился. Но меня очень манило такое соревнование, как «Mille Miglia» в Италии. Эта гонка проходит три с половиной дня по непростым дорогам, в том числе по серпантинам. Место старта и финиша – город Брешиа. Началась «Mille Miglia» в 1927 году и длилась до войны, потом – с 1947-го по 1957-й – и была возобновлена уже в 1970-х. Сейчас участвовать в этой гонке могут только модели тех марок машин, которые участвовали в ней исторически.
Пилот тоже должен иметь какие-то заслуги?
Renault EF 1914 года перед стартом ралли. ФОТО: ГАЛЕРЕЯ ARTSTORY
Нет, главное – машина. Чем она интереснее для итальянцев, тем больше шансов туда попасть. Для них же это главное автомобильное событие. Я дважды пытался туда попасть, но удалось только тогда, когда купил «правильную» машину. В 1930 году она участвовала в «Mille Miglia», причем победила в своем классе.
Что это за модель?
Это OM 665 SS MM Superba. До войны выпускалось очень много марок, о которых мы ничего не знаем. В первой гонке «Mille Miglia» 1927 года участвовали именно машины OM, выпущенные в Брешии. Я не ожидал, что гонка будет такой тяжелой физически. Около 15 часов в сутки за рулем. Спать удавалось в среднем два-три часа в день. Исторически это была гонка на скорость – кто быстрее проедет 1000 миль. Но сейчас нельзя организовать гонку на скорость, потому что перекрыть всю Италию невозможно. Мы едем по дорогам общего пользования, но есть так называемые спецучастки, на которых проводятся допсоревнования – они и решают исход гонки. У тебя есть нормативы, ты должен, допустим, пройти один участок за 28 с, второй – за 19, третий – за 1 мин 50 с и т.д. Причем пройти их мгновение в мгновение. Погрешность в 0,1 с – и уже никаких шансов. Для сравнения, победите-ли из 75 спецучастков девять-десять проходят в нули.
«Я дважды пытался попасть на гонку классических автомобилей «Mille Miglia», но удалось только тогда, когда купил «правильную» машину»
Побеждают в основном итальянцы?
В основном. Они этим бредят. У них примерно 60 соревнований в год, поэтому мы не можем быть равными соперниками. Хотя результат, который мы показали с моим ко-пилотом на первой же гонке – 16-е место среди четырехсот участников, – самый высокий за все время участия российских экипажей. Те, кто в теме, нас тут встречали как национальных героев.
В чем особенности вождения старых машин?
Понятно, что они без гидроусилителя руля, без вакуумных усилителей тормозов, без каких-либо вспомогательных приспособлений. Многие – просто открытые. В принципе, поездив, и зная скорости, которые показывали гонщики 1920–1930-х, я понял, что это были очень смелые люди, покруче космонавтов. Любой вылет такой машины с дороги – это смерть сразу. Ни подушек, ни ремней безопасности – ничего не было. Деревянный кузов на металлической раме, обшитый металлом. И средняя скорость на дистанции – больше 100 км/ч.
Когда вы садитесь за руль, вы нацелены на победу?
Награждение победителей ралли. Михаил Опенгейм с сыном Максимилианом, Михаилом Жванецким и штурманом Сергеем Ушаковым. 2015 г. ФОТО: ГАЛЕРЕЯ ARTSTORY
Конечно. Если это гонки на скорость, то там адреналин серьезный. Да и в гонках на точность волнение тоже присутствует. В Москве я со своими штурманами много где побеждал. В ралли Chopard, например, четыре раза. Последние годы ездил на Renault EF 1914 года, и эта машина полностью проходила всю дистанцию. Интересно, что у нее нет тормозных колодок на колесах – только на карданном вале. Чем сильнее жмешь на педаль, тем сильнее сжимаешь этот вал, и тем больше шансов остановиться. Но на спуске, на скорости, затормозить невозможно, просто не хватает физической силы. А так как у машины всего лишь 12 л. с., то и в горку она не очень умеет забираться. Приходилось выходить и толкать.
Что для вас ретро-автомобили?
Конечно, это кайф. И даже больше! Когда купил первую машину, Mercedes 1953 года, я понял, что это еще и некая машина времени. Потому что волей-неволей ты испытываешь те же ощущения, которые испытывали люди, сидевшие за рулем этой машины, когда она была но-вой. Трогая этот руль, нажимая эти педали, переключая эти передачи, которые не хотят переключаться, ты как бы перемещаешься в то время.
Давайте переключимся на другую тему. Сегодня вы известны и как коллекционер и основатель галереи Artstory. Как появилось это ваше увлечение?
Как обычно, случайно. Первые картины были приобретены лет 20 назад – просто возникла потребность украсить помещение. А потом, попав на одну-вторую выставку, я заинтересовался современными художниками. Почему современными? Потому что однажды я неудачно купил картину известного русского авангардиста, которая оказалась подделкой. Я понял, что это очень рискованно – покупать картины умерших художников, особенно если они известные. Но оказалось, что и ныне живущие неплохо пишут. Во всяком случае, мне многое нравилось. Я стал знакомиться с художниками, что-то покупать. И так встретился с Люсинэ Петросян – известным коллекционером в Москве. Она начала мне активно помогать, предлагать какие-то варианты. А потом, по ходу нашей с ней совместной работы, пришла идея сделать свое собственное выставочное пространство.
Что-то послужило толчком?
Михаил Опенгейм и Люсинэ Петросян в проекте галереи Artstory, посвященном семидесятилетию победы в Великой Отечественной войне. 2015 г. ФОТО: ГАЛЕРЕЯ ARTSTORY
Один из моих любимых художников – Моисей Фейгин. Он прожил 104 года, умер в 2008-м и до самого конца продолжал писать. Последнюю работу писал уже лежа – просто выдавливал краску из тюбика, потому что у него не было сил держать кисть. У меня собралась коллекция работ Фейгина, и мне захотелось ее выставить, поделиться с другими людьми. И мы с Люсинэ стали искать площадку – серьезную, музейную. Оказалось, что в музеях на все подобные выставки очереди. Понятно, что все за твой счет. Но если даже твою идею выставки примут, обычно года три надо подождать.
«Мы ставим перед собой в первую очередь не коммерческие, а просветительские задачи и всегда пытаемся рассказать некую историю»
А так как у Фейгина был 110-летний юбилей, мы хотели приурочить выставку к этой дате. Съездили в Русский музей, обратились в Третьяковку – но ничем это не закончилось. И тогда мы задумались о том, чтобы сделать свою площадку. Нашли помещение на Старопименовском, 14, отремонтировали его и осенью 2014 года открылись проектом «Время Движения», представили советских художников-кинетистов из практически забытой сегодня группы «Движение». И в том же году успели выставить Фейгина. Люди, посещавшие нашу галерею и знавшие творчество Фейгина, говорили, что получилось ничуть не хуже его посмертной выставки в Пушкинском музее.
Вы показывали только вашу личную коллекцию или привлекали другие собрания?
Показывали личную и еще немного «добирали». У нас не было задачи похвастаться, мы хотели достойно представить художника.
Другие ваши проекты так же строятся? Вы не замыкаетесь только на вашей коллекции?
У нас разные проекты. Бывает, мы делаем выставку художника, и большинство работ принадлежит ему. Хотя среди экспонатов есть и наши. Мы выставляем только то, что нам нравится, – это наш принцип.
А что вам нравится?
Первый критерий – творчество художника должно трогать, вызывать эмоции, во всяком случае, во мне и Люсинэ. Повезло, что мы с ней совпадаем в этом плане. Как правило, нам нравятся одни и те же вещи. У нас много любимых художников: Наталья Нестерова, Лев Табенкин, Маша Кулагина, Олег Целков. Сейчас проходит выставка Володи Мигачева – считаю, это мастер не ниже всемирно известного Ансельма Кифера. Володя очень много ездит по России, смотрит, как живут люди. Его, безусловно, волнует тема исчезающих деревень, и он очень талантливо ее отражает, со всей своей болью или, наоборот, радостью от того, что видит все-таки и позитивные изменения. Считаю, если есть внутренняя потребность что-то коллекционировать, то стоит приобретать именно работы таких вот людей, – которые творят только потому, что не могут этого не делать. За три года существования галереи мы сделали большое количество выставок, издали массу книг, у нас бесплатный вход. Можно сказать так: делая в галерее то, что нам самим очень нравится, мы еще и исполняем свой гражданский долг.
Вы мыслите вашу галерею как просветительский проект?
Безусловно. Мы отличаемся от других галерей. В том числе и тем, что ставим перед собой в первую очередь не коммерческие, а просветительские задачи. И подходим к ним со всей серьезностью. И если, например, мы выставляем какого-то художника, то нам всегда интересно показать, как он развивался, с чего начинал, к чему пришел. Мы всегда пытаемся рассказать некую историю. Собственно, поэтому мы и Artstory.
Интервью с бизнесменами, артистами, путешественниками и другими известными личностями вы можете найти в My Way.
