Копна черных кудряшек, веселые глаза, лучезарная улыбка, звонкий смех. Как и положено настоящей итальянке, Моника Санторо хороша собой, эмоциональна и импульсивна. При этом ее отличает какая-то особая, изысканная деликатность. Она тепло приветствует собеседника. Рассказывая о себе, явно преуменьшает трудности и любой опыт называет веселым приключением. Словом, с ней легко. И, кажется, можно договориться о чем угодно. Дочь папы-трубача, играющего на вечеринках в клубах, какое-то время она училась музыке в Консерватории им. Джоаккино Россини в Пезаро, потом окончила Университет в Урбино. В Россию ее потянуло «из любопытства». Моника изучала русский в вузе – признается, что хотела чего-то сложного, выбирала между русским и японским. «Заразившись театральным вирусом» (темой диплома был русский театр 1990-х) и получив грант, отправилась на стажировку в Петербург. Там училась в Академии театрального искусства и жила в коммуналке. На вопрос «Как выдержала?» смеется: «Мне всегда везло на хороших людей». И все же свою первую любовь – Питер – Моника оставила, не задумываясь, как только узнала о том, что сам Фоменко набирает стажеров. «Мастерская» часто приезжала в Петербург на гастроли – итальянке нравилось и пресловутое «легкое дыхание» «фоменок», и светлая задушевность. Почему режиссер ее принял? В театре говорят, что это было вполне в духе «Фомы» – взять к себе в труппу кого-то «со стороны». Акцент никогда ему не мешал, если за ним он видел актерскую индивидуальность.
Сегодня самое важное решение в своей жизни Моника называет «безответственным шагом» и заразительно хохочет. «Фоменки» Санторо обожают, терпят ее игру на трубе в гримерках и ласково журят за темперамент. А вот в Гуасталла, родном городе актрисы, мало что знают о «Мастерской». Видят «свою девочку» три раза в год и замечают: «Какая ты стала русская». Моника соглашается. Сказывается жизнь в мегаполисе – она привыкла к бешеному темпоритму, большим пространствам, непрекращающемуся потоку событий.
«Русские и итальянцы похожи в одном, – уверена актриса, – в том, как они чувствуют, с каким отчаянием и страстью живут».
Все спектакли с участием Моники Санторо – хиты репертуара. На «Рыжий», по стихам свердловского поэта, билет не достать – запись за несколько месяцев. Грязные подворотни, менты, кенты, водка, мат – драма промышленного города поначалу была актрисе непонятна, пришлось осваивать жаргон и музыку 1990-х. Моника говорит, что работа над ролью помогла ей понять страну и русских женщин. Свет – через тьму, комедия – через драму. А вообще интонация разъедающей иронии – не для нее. Монике ближе сказки и фирменная фоменковская теплота. Она играет сразу в двух «сказочных» спектаклях – «Сказке Арденнского леса» и «Алисе в Зазеркалье». Обожает прекрасные тексты и чудесные костюмы (в «Алисе» она Белая королева, в «Сказке» – лучезарная Селия). О Петре Наумовиче Фоменко рассказывает с придыханием: «Как он любил актеров, театр! Сколько в нем было остроумия, добра. Он научил меня очень многому, и в профессии и по-человечески. Я по нему очень скучаю. Он выстраивал любой спектакль как музыкальную партитуру. Может быть, поэтому мне так хорошо у него в гостях. Театр Фоменко – как музыка».
Музыка – важная история для Моники. Она часто устраивает концерты в театре. В репертуаре – итальянские хиты 1950–1960-х, песни Эдит Пиаф и Курта Вайля. Музыкальное образование и вокальные данные актрисы режиссеры часто используют в спектаклях. В фоменковском «Триптихе» ее героиня-ведьма играет на флейте, в «Рыжем» – поет. На вопрос, что будет дальше, Моника предпочитает не отвечать даже себе самой. Похоже, ее девиз – «как судьба решит». И пока он себя оправдывает.
