Фото: Depositphotos
Майорка: Шопен, Жорж Санд и дожди
Первыми туристами на Майорке считаются... Фридерик Шопен и Жорж Санд. Правда, оказались они на острове по глупости. Невозможно представить себе, глядя на эту цветущую долину: бугенвиллеи, виноградники, апельсиновые деревья, – печальные прелюдии Шопена, написанные именно в Вальдемоссе, в паре десятков километров от островной столицы – Пальмы-де-Майорка. И тем не менее.
А в ноябре 1838 года все начиналось очень радужно. Намереваясь поправить здоровье, Шопен приплывает на – в его представлении – райский остров Майорка вместе с баронессой Авророй Дюдеван, то есть знаменитой на всю Европу писательницей Жорж Санд, и ее двумя детьми от первого брака. Здесь все располагало к романтике, которая была в ту эпоху европейским трендом: нетронутые цивилизацией аборигены, первозданная природа, море, солнце, красота. Шопен восторгался: «Небо как бирюза, море как лазурь, горы как изумруды, воздух как на небе».
Однако очень скоро романтика пошла прахом: началась зима, а с ней холод, дожди и сырость – все то, что больным легким Шопена было категорически противопоказано. Не добавили радости и «нетронутые» аборигены: воспитанные в строгой католической морали (инквизиция в Испании исчезла только в середине XIX века), они крайне неприветливо отнеслись к привычкам Жорж Санд – езде верхом, мужским костюмам и курению трубки – и прозвали ее «дьяволицей». Лавочники захлопывали перед ними двери, дети кидались в них камнями (благо майоркинцы с древних времен слывут непревзойденными пращниками, которых нанимали в свои войска и римляне, и карфагеняне. Они и детей воспитывали так: несколько дней морили голодом, потом клали на ветку дерева еду и давали пращу: собьешь – поешь, а нет – оставайся голодным).
Фридерик Шопен и Жорж Санд
И любовники бежали из Пальмы в горы, в крохотное селение Вальдемоссу, чтобы поселиться в кельях заброшенного картезианского монастыря. Сырость и здесь проникала повсюду, к тому же непрерывные дожди размыли дороги, и жизнь отшельников превратилась бы в ад, кабы не музыка.
Невероятно, но больной чахоткой Шопен именно здесь сочинил одни из лучших своих прелюдий, и в их числе знаменитые «Капли дождя». По легенде, он писал ее в полуобморочном состоянии, когда подруга с детьми уехала в Пальму за провиантом. «Я думал, что вы все уже умерли...» – сказал он Жорж Санд, придя в себя.
Сегодня эта музыка неизменно звучит в небольшой монастырской пристройке, а в шопеновской келье можно увидеть то самое пианино, которое он выписал из Варшавы.
О времена, о нравы! Теперь Вальдемосса – типичный курортный городок, в котором ничто не скажет туристу о былых страданиях композитора и писательницы. Напротив, этот союз считается зачинателем майоркинского туризма...
На Майорке Шопен сочинил одни из лучших своих прелюдий, и в их числе «Капли дождя». По легенде, он писал их в полуобморочном состоянии, когда Жорж Санд с детьми уехала в пальму за провиантом.
К счастью, Жорж Санд удалось в ту зиму вывезти тяжелобольного Шопена во Францию. Великий композитор прожил еще десять лет, а писательница надолго пережила его, оставив воспоминания об этом эпизоде их жизни, которые так и называются – «Зима на Майорке»: «Мораль этого повествования, может быть и детская, но настоящая, такова, что человек не создан для того, чтобы жить рядом с деревьями, камнями, голубым небом, цветами и горами, но с людьми, своими близкими...»
Майорка: Гауди и божественный свет
Кафедральный собор Пальмы. Фото: Depositphotos
Другим великим человеком, прославившим эти места, был каталонский чудак Антонио Гауди. Появился он здесь по службе – его в начале ХХ века призвал на остров майоркинский епископ, впечатленный работами мастера, которые увидел в Барселоне.
Антонио Гауди
Гауди попросили «вернуть свет» в Ла Сеу – кафедральный собор Пальмы, пострадавший от землетрясения 1853 года. Дело в том, что изначально собор освещался через 124 витража, но в результате бедствия две трети из них пришлось заложить, и внутри потемнело настолько, что прихожане почти перестали туда ходить.
Зная непростой нрав барселонского гения, епископ запретил ему что-либо передвигать внутри собора и настоятельно попросил не вносить в интерьеры «никакого модерна». Однако для Гауди запретов не существовало: он расчистил авгиевы конюшни собора, убрав все, что мешало верующим (в том числе и массивные королевские саркофаги). Он возвел кафедру для проповедей с оригинальным, в форме гриба, акустическим приспособлением для усиления голоса, облицевал и расписал стены алтаря, соорудил там лестницу и создал разнообразную церковную утварь. Увы, увидеть все это невозможно, поскольку вход в алтарь простым смертным воспрещен.
Зато можно и нужно увидеть светильники на колоннах храма, сделанные по чертежам Гауди, и невероятный кованый балдахин над алтарем, который художник собственноручно собирал все десять лет своей работы в соборе. Правда, повесить это причудливое сооружение удалось только с третьей попытки.
Фото: Depositphotos
Чудо-балдахин состоит из распятия с Девой Марией и Марией Магдалиной и светильников в виде старинных кораблей. Причем витражную технику «трихромию», в которой выполнен крест, Гауди придумал сам: три стекла в нем цветные, а еще одно – матовое, оттеняющее остальные. Колосья на распятии символизируют тело Христово, а гроздья винограда – его кровь.
Примечательно еще и вот что: после эстетического вмешательства Антонио Гауди собор стал постоянно обновляться, шагая, если так можно выразиться, в ногу со временем. К примеру, по инициативе великого сюрреалиста Хуана Миро возле него было разбито искусственное озеро, подчеркивающее величие Ла Сеу – одного из самых высоких храмов в мире. А прямо перед ним стоит мозаичное панно Миро.
Чудо-балдахин в Ла Сеу состоит из распятия с Девой Марией и Марией Магдалиной и светильников в виде старинных кораблей. Колосья на распятии символизируют тело Христово, а гроздья винограда – его кровь.
Внутри же собора десять лет назад появились причудливые и простодушные глиняные барельефы, иллюстрирующие евангельский эпизод о насыщении толпы двумя рыбами и пятью хлебами авторства современного художника Мигеля Барсело...
Майорка: Миро и беззвучная музыка
Хуан Миро за работой в своей мастерской. Фото: The Granger Collection/ТАСС
Главным музеем Пальмы следует признать Фонд Хуана (Жоана, если по-каталонски) Миро, великого испанского сюрреалиста, которого основоположник этого течения Андре Бретон называл «самым сюрреалистическим из нас всех».
В своей долгой – 90 лет – жизни он испытал многое: революции и войны, нищету и чужбину, и именно в Пальме обрел наконец свой дом, который хранит теперь более двух тысяч его работ.
Каталонец (как и Гауди) Миро поселился на окраине Пальмы уже пожилым человеком в конце 1950-х. Не случайно – его жена Пилар была уроженкой Майорки. Мастерскую на холме с чудесным видом на море специально для Миро построил его друг архитектор Хосе Луис Серт. Белая изогнутая крыша напоминает крылья чайки, а ставни выкрашены в любимые Миро яркие синий, желтый и красный цвета. Чуть позже художник купил и соседний двухэтажный старинный дом XVIII века с участком.
Фото: Depositphotos
После смерти мужа в 1983 году Пилар продала на аукционе несколько его работ, чтобы построить здесь же здание Фонда, в котором хранятся его живопись, графика и скульптуры.
Жаль только, что с тех пор пейзажи, которые открываются из дома и сада, сильно изменились: застроен чуть не каждый квадратный метр. Кроме моря, разумеется. Зато в мастерской художника все – кисти и холсты, карандаши и гипс, краски и лаки, а также множество всякой мелочевки – осталось на своих привычных местах: такое ощущение, что Миро просто вышел прогуляться.
«То, что я пытаюсь изобразить, – это, по сути, неподвижное движение, некий эквивалент того, что называется красноречивым молчанием и что святой Хуан де ла Крус называл «беззвучной музыкой», – говорил художник.
О самых интересных путешествиях читайте в MY WAY.
